Житель Курска Геннадий Анохин на месте трагедии был на следующий день после взрыва, 27 апреля. Тогда он занимал должность начальника медицинской службы ВВС Украины. «О том, что случилось нечто страшное, узнал от вертолетчиков, – рассказывает он. – 26-го они пролетали над Чернобылем и попали в странное облако. Замерили радиоактивный фон одежды – ужас! Что делать, не знали. Упаковали в целлофановые пакеты – сжечь нельзя. На другой день вылетели в Припять. Попросил показать карту радиационной разведки и ужаснулся. В некоторых местах уровень радиации доходил до 500 рентген в час. 100 – смертельно опасная доза! Мгновенно все засекретили – нам запретили даже звонить родным. Двое суток никому не сообщали о трагедии, лишь вечером 27-го был отдан приказ начать эвакуацию людей!» 
В первые дни после аварии главным было заглушить реактор. С вертолетов сбрасывали свинец, гравий, мраморную крошку. «К станции самосвалами подвозили песок, свинец, – вспоминает полковник в отставке. – Насыпали в мешки, грузили в вертолеты. А летчики сбрасывали – сначала выталкивали ногами. Потом сделали внешнюю сцепку, в парашютный купол насыпали гравий и бросали с высоты 200 метров. Ниже спуститься было нельзя – уровень радиации резко возрастал». 
Командование сперва молчало – никто толком не знал, что делать. Анохин решил: надо ввести ограничение по дозам. «Максимум определили в 25 рентген, – говорит Геннадий Александрович. – Только через 2 недели Москва одобрила наши действия. Кто-то заявил, что летчики совершали 4–5 вылетов в день. Ерунда! По 18 раз каждый экипаж поднимался в небо! Я тоже пролетал над реактором – все разворочено, сплошные обломки, словно бомба попала. Из-под руин шел не то пар, не то дым. Рядом рос хвойный лес – он моментом стал коричневым. С тех пор его называют Рыжий лес. Пролетали над ним с дозиметром с максимальной шкалой 500 рентген. Так стрелка зашкаливала!» 
Летчики не только сбрасывали гравий и песок, еще распыляли каучуковый раствор, который, застывая, покрывал все пленкой. «Потом его скатывали в рулоны и увозили, – рассказывает Анохин. – Вроде, каучук собирал зараженную пыль».